В ночь с 12 на 13 июня 1918 года пал жертвой большевистских уголовников младший брат Царя Николая II Михаил Александрович Романов и его секретарь Джонсон.

 

 

Воспоминания А.В. Маркова "Расстрел Михаила Романова"

 

 

15 февраля 1924 г.

 

 

Не помню точно числа и месяца, когда появился Михаил Романов в Перми. Но в конце мая 1918 года и начале июня в гор. Перми и Мотовилихе среди населения стали упорно ходить слухи, что Михаил Романов, живя в Перми, часто гуляет по городу и даже за городом, поднимается на "Горки" (горы около Перми) и любуется видами на завод, реку Каму и противоположный берег реки, откуда действительно хороший вид на эти местности. Эти прогулки и его проживание совпало как есть с моментом описи имущества в церквях, и время было не особенно спокойное. Особенно много беспокоились старухи набожные, которые собирались возле церквей, а попы вели агитацию, что большевики хотят отбирать церкви, а когда эти "божьи старушки" узнали о пребывании Михаила Романова, то началось нечто вроде паломничества на те места, где гулял Михаил Романов, чтобы хоть глазком взглянуть на будующего помазаника божия.

 

Надвигалось бурное время, приближался фронт белых банд Колчака, бушевала буржуазия, шла национализация имущества, бушевали попы, а мы большивики, тогда были не так сильны. Помню, в Мотовилихинском Совете рабочих нас было только 50%, а остальная часть была меньшевики и эсеры. Борьба с ними также велась отчаянная, они также были против нас и вели агитацию и даже вооружались. Мы же, большевики, хотя и были вооружены, но слабо, хотя главные посты власти были уже в наших руках.

 

И вот все это взятое вместе и то, чтобы не удрал бы как из Перми куда-либо, или не украли бы, или не скрыли где Михаила Романова, мы, небольшая группа большевиков, вздумали Михаила Романова изъять из обращения путем похищения его из Королевских номеров, где он проживал в Перми на Сибирской улице. Первая мысль об этом зародилась у тов. Мясникова Г. И. Об этом он сказал в управлении милиции тов. Иванченко, который был комиссаром по охране гор. Перми и случайно был в управлении Мотовилихинской милиции, или же позвал его тов. Мясников туда, точно не помню, и тотчас же позвонили ко мне в кино "Луч" в Мотовилихе, где я был в то время управляющим, чтобы я пришел в милицию, что, конечно, я тотчас же исполнил. Это было первое совещание из 3-х лиц по этому делу, тов. Мясников посвятил нас, в чем дело, но троим нам, конечно, это сделать было невозможно, и мы тут же решили пригласить, по рекомендации тов. Иванченко, тов Жужгова Николая, а по моей - тов. Колпащикова Ивана и по моему предложению решили дальнейшее совещание перенести в кино "Луч", т.к. в милиции могли нас подслушать, но в самой конторе кино "Луч" также место было ненадежное; тогда мы, все 5 человек, перебрались в будку кино, где и продолжали свое заседание, правильнее, это было не заседание, а распределение ролей между собой. Было намечено следующее: около семи часов вечера взять 2-х надежных лошадей в крытых фаэтонах и направиться в Пермь.

 

В Перми лошадей поставили во двор губчека, посвятили в это дело председателя губчека тов. Малкова и помощника Иванченко тов. Дрокина В.А. Здесь окончательно был выработан план похищения. Решено было так: явиться около 11 часов вечера в номера, где жил Михаил Романов, предъявить ему документ, подписанный тов. Малковым, о срочном его выезде. Если он будет брыкаться и откажется следовать, то взять силой. Документ этот я сел за пишущую машинку и напечатал, поставили не особенно ясно печать, а тов. Малков неразборчиво подписал. Во время печатанья мною на машинке мандата пришел в губчека тов. Сорокин- инженер, в то время предиспокома. Он догадался, что мы чего-то хотим сделать, но чего- ему никто не сказал, но он чувствовал, что что-то затевается, и крупное, но рассмеялся и ушел.

 

Далее тов. Дрокину было дано поручение занять место тов. Иванченко по охране Перми и ждать указаний от нас, заняв место у телефона, что им и было сделано. Тов. Малков остался в ЧК, тов. Мясников ушел пешком к Королевским номерам, а мы четверо: тов. Иванченко с тов. Жужговым на первой лошади, я (Марков) с Колпащиковым на второй, около 11 часов подьехали к вышеуказанным номерам в крытых фаэтонах к парадному. Жужгов и Колпащиков отправились в номера, мы же с Иванченко и Мясниковым остались на улице в резерве, но сейчас же потребовали подкрепления, т.к. Михаил Романов отказывался следовать, требовал "Малькова" (он плохо говорил по - русски), чтобы его вызвали по телефону.

 

Тогда я, вооруженный наганом и ручной бомбой (коммунистом), вошел в помещение, стража у дверей растерялась, пропустили беспрепятствено как первых двоих , так и меня. Я занял место в коридоре, не допускал никого к телефону, вошел в комнату, где жил Романов, он продолжал упорствовать ссылаясь на болезнь, требовал доктора, Малкова. Тогда я потребовал взять его в чем он есть. На него накинули что попало и взяли, тогда он спешно стал собираться, спросил - нужно ли брать с собой какие-либо вещи. С собой вещи брать я не указывал, сказав, что ваши вещи возьмут другие. Тогда он просил взять с собой хотя бы его личного секретаря Джонсона, - ему это было предоставлено, т.к. это уже раньше согласовывалось между нами. После чего он наскоро накинул на себя плащ. Жужгов тотчас же взял его за шиворот и потребовал, чтобы он выходил на улицу, что он исполнил. Джонсон добровольно вышел из комнаты на улицу, где нас ждали лошади. Михаила Романова посадили на первую лошадь. Жужгов сел за кучера, а Иванченко рядом с Михаилом Романовым; я посадил с собой Джонсона, а Колпащиков за кучера, и таким образом в закрытых фаэтонах (к тому же моросил дождик) мы тронулись по направлению к Мотовилихе по тракту.

 

Когда по расчетам мы должны быть уже за чертой города, тов. Дрокин звонит официальным тоном, что в Королевские номера явились неизвестные личности и увезли по неизвестному направлению Михаила Романова, и просит срочно направить по Сибирскому тракту и Казанскому конную милицию. Это же сообщил по телефону заведующий номерами в губчека и в милицию. Пока все это происходило, мы уже были далеко, около завода Мотовилихи.

 

Сначала похищенные вели себя спокойно и, когда приехали в Мотовилиху, стали спрашивать куда их везут. Мы обьяснили, что на поезд, что стоит на разьезде, там в особом вагоне их отправим дальше, при чем я, например, заявил, что буду отвечать только на прямые вопросы, от остальных отказался. Таким образом проехали нероминовый склад (бывший Нобеля) , что около 6 верст от Мотовтлихи. По дороге никто не попадался; отьехавши еще с версту от керосинового склада, круто повернули по дороге в лес направо. Отъехавши сажень 100-120, Жужгов кричит: "Приехали - вылезай!" Я быстро выскочил и потребовал, чтобы и мой седок то же самое сделал.

 

И только он стал выходить из фаэтона - я выстрелил ему в висок, он качаясь, пал. Колпащиков тоже выстрелил, но у него застрял патрон браунинга. Жужгов в это время проделал то же самое, но ранил только Михаила Романова. Романов с растопыренными руками побежал по направлению ко мне, прося проститься с секретарем. В это время у тов. Жужгова застрял барабан нагана (не повернулся в следствии удлинения пули от первого выстрела, т.к. пули у него были самодельные). Мне пришлось на довольно близком расстоянии (около сажени) сделать второй выстрел в голову Михаила Романова, отчего он свалился тотчас же. Жужгов ругается, что его наган дал осечку, Колпащиков тоже ругается, что у него застрял патрон в браунинге, а первая лошадь, на которой ехал тов. Иванченко, испугавшись первых выстрелов, понесла дальше в лес, но коляска задела за что-то и перевернулась, тов. Иванченко побежал ее догонять и, когда он вернулся, уже все было кончено. Начинало светать. Это было 12 июня, но было почему-то очень холодно. Зарыть трупы нам нельзя было, так как светало быстро и было недалеко от дороги. Мы только стащили их вместе, в сторону от дороги, завалили прутьями и уехали в Мотовилиху. Зарывать ездил на другую ночь тов. Жужгов с одним надежным милиционером, кажется Новоселовым.

 

Когда ехали обратно, то я ехал с тов. Иванченко, вместе разговаривали по этому случаю, оба были очень хладнокровны, только я замерз, т.к. был в одной гимнастерке, с часами на левой руке, почему меня, когда мы были еще в номерах, приняли за офицера, почему потом из показаний бывших в номерах и говорили, что Михаила Романова похитили какие-то офицеры. Это, конечно, с испугу и быстроты похищения.

 

На другой день весть о похищении Михаила Романова быстро облетела весь город. Говорили, что похитители какие-то офицеры. Но никто не мог точно сказать, кто именно. Свои, партийцы, также не знали никто, кроме очень небольшого кружка товарищей. Были и такие которые ругали ЧК, что они прокараулили. В местной газете было написано также, что похищение произведено неизвестными лицами, а заведующий номерами показал определенно, что похищением командовал раненный офицер, т.к. он видел на левой руке нашивку, какие носили раненные офицеры на левой руке.

 

 

Кроме самого Михаила Романова, его секретаря, с ними проживали еще двое из его свиты: одного я видел в форме моряка - пожилой, другой в штатском - тоже не молодой. Они остались в номерах, и что дальше было с ними я не знаю, слышал только, что их допрашивали, каким образом произошло похищение. Как потом выяснилось, что тов. Мясников, который в момент нашего подъезда к номерам был около здания номеров, но когда в номерах произошли заминки и Михаил Романов отказался ехать, и что дело могло кончиться только расстрелом его и других на месте, и что в крайнем случае будут пущены в ход имеющиеся при мне бомбы, он струсил и убежал, и когда мы выходили или, правильнее, вытаскивали из номеров Михаила Романова, его действительно не было.

 

Фотография на память после совершения убийства. Слева направо: А. В. Марков, И. Ф. Колпащиков, Г. И. Мясников, В. А. Иванченко, Н. В. Жужгов

 

 

 

Мемориальная доска на Королёских номерах (Пермь)

 

Святой новомученик Михаил Александрович Романов.

 

А.Марков.

ГА РФ, ф.539, оп. 5, д.1552, л. 49-50 об.,51

[url]http://duchesselisa.l

http://www.ruskompas.ru/users/0/albums/00047/662.shtml